Атомарная любовь.

Сидел на кухне - было поздно, но не настолько, чтобы нельзя было б выпить горячего ароматного кофе, что берется из разноцветной, пестрой банки, что стоит в шкафу на верхней полке. Голову положил на сложенные руки перед собой, смотрел прямо в себя иногда, слегка лениво, но максимально сладостно отрывал подбородок от плечей, и заглядывал в отражение своих глаз на черном катке верного кофе, и глаза казались черней, чем обычней. Ресница, оборвавшись, осыпавшись кленовым, желто-синим листом, спускалась с правого глаза как перо морской чайки куталась в пряном пару и утопало в нем, падая ниже и ниже. Я, такой неспешный, наблюдаю за этой игрой уже долгую секунду - почти, что целая вечность - ресница, наконец, окунулась в черное лоснящееся как электричка летом по пути на курорт, море, складываю губы трубочкой и нежно дую на кофе - тень от пара, потревоженным диким зверем испуганно отскальзывает в сторону, не теряя ни грации, ни достоинства - нежно и тихо дую, как если бы дул в твои закрытые черные очи. Мое дыханье вперемешку с жаром от кофе диффузно возвращается ко мне назад, окутывая лицо уже двойным теплом, вдвойне нежно, как если бы ты послала мне ответный воздушный поцелуй, спрятавшись русалкой на дне кружки, тайно, закрывшись старым бунтарским зонтиком, с прошитыми на нем шерстяными нитками картинами революции (помнишь про доброго Оле-Лукойе) и никто не заметил ни блеска твоих глаз, ни моей улыбки под причудливым носом (про что это я сейчас). Был бы ветром или богом каким - рассуждал бы о пути силы, об искусстве, о формализации любви, о моделях как о векторах множеств, но я сижу в полутемной кухне и смотрю, как свет фонаря за окном облизывает кружку, в которой спрятан твой аромат, и лижет мне руки словно щенок немецкой овчарки наших соседей, проживающих ниже и ниже. Вспоминаю, как ты в ярком и ясном сидела напротив в кафе, за окнами суетились ноги незнакомых людей. Помнишь мужские ботинки вычищенные до блеска суетливо переминались, потом подошедшая пара женских каблучков слились в ритм, Ты, такая светлая, какой тебя мог видеть лишь неисправимый романтик, так мило опускала глаза и делала маленькие глотки, не обжигаясь, я же ловил лукаво отражение твоих глаз, смотрел на твои губы - как они обнимают край белой кружки, и, казалось бы, шепчут что-то, потом откусывала от огромной булки с сыром - которую иначе как утренней язык и не поворачивается назвать, с хрустом ног по снегу в морозное утро, мелкие крошки елочными иголками через две недели после зимних праздников, осыпались на тарелку, и невыспано переносила взгляд на меня, а я улыбался и плавал в лучах солнц твоих карих глаз (неуклюже, но правда). И хотелось провести своими нервными пальцами по твоим длинным красивым рукам - от плеч, на которые падают волосы , пропитанные тобой, почувствовав напряжение, ниже к локтям, ладоням, обвернуть своей рукой твои пальцы, почувствовав расслабление, испытывать восхищение, погружаясь, все глубже в тебя. Выйти из себя насовсем - как звездная пыль, смотреть, слышать и чувствовать тобой и витать небесной птахой в твоих духах и кусать с тобой булку, запивая кофе - неделимо, атомарно. Очнулся на кухне - что-то капает снаружи - наверно чертенята котелок со смолой пролили, пытаясь подгадить, замазав луну черным цветом, или это ожившие деревья собачками или, почему бы и нет, упрямыми тигрятами стряхивают с себя капли воды, после купанья. Поворачиваю со скрипом голову: вижу темноту и половину луны (наверно все же чертенята), смотрю в глаза ветру - о чем он поет? о моряках ли. За спиной звуки - чистые, "где внизу текут реки", ручьи в хвойном лесу, весной, в лучащийся день - колокольчики. Миллионы миллионов колокольчиков за спиной - оборачиваюсь, стоишь ты, вышедшая из душа - легкая, высокая, блестящая и колокольчики… отчетливо слышу их, но не понимаю, откуда они взялись. Миллиарды колокольчиков - каждый со своим голосом, со своим характером, каждый неотразимый, а вместе симфония бесконечно близко далекая как все гениальное и я недоумеваю: стоишь ты и вроде бы говоришь что-то, а я только колокольчики слышу. За твоею спиной притаились следы мокрых ног - на голове полотенце то ли розовое, то ли белое, сложно понять, да и времени разглядывать полотенце нет. Встаю, отрываясь от кофе, иду на волшебный звон - по кадрам медленно, плавно, со стороны застывшее движенье вижу и из твоих глаз и из себя: обнимаю и целую тебя в губы горечью черного крепкого кофе, а ты возвращаешь мне свой звон. Стою, обняв тебя теплую, мокрую с улыбкой, с глазами, в которых так много ласки и нежности, и восхищаюсь, и предаюсь только тебе. Вокруг все растворяется, падают стены, беру тебя на руки и мы в Стране Чудес - на поле с тюльпанами, никуда идти не надо

.