Обрати на меня вниманье,
если нет и в помине ветра, -
сердце, закружись,
сердце, закружись!
(Федерико Гарсиа Лорка - Флюгер)
Затаив дыханье.
Проснуться ночью в заброшенной спальне - за окном воет голодной волчицей вьюга,
и стонут лопаты дворников, борясь с навалившимся снегом. Встаю тихо-претихо,
подхожу к окну - там все в снегу - как в сказке, звезды миллиардами ярких искорок
отражаются в каждой снежинке, каждой снежинке по звездочке, а звезде по снежинке,
и кружатся, кружатся, кружатся… Поеживаюсь - не от холода, а по привычке, стою
у запотевшего стекла - мягкая истома охватывает тело - на улице мороз ветер,
а мне тепло и славно. Качается бесшумно фонарь - оставляя вокруг петлистое облако
- его свет, такой нерешительный словно боится зайти вовнутрь, застыл на подоконнике
и неуклюже шатается как цирковой медвежонок. Прошуршала машина, за ней две змеи-колеи.
Водитель - должно быть, сонный. Недавно встал, оделся, позавтракал, вышел на
улицу, сел за руль, проснулся и, вдыхая песни зимы, умчался прочь, удивляясь
себе и посмеиваясь сладкому чувству приключения, внезапно вспыхнувшему огоньком
из детства, словно он не в машине, а в санях - над ним луна и месяц лукавят,
показывая путь. И белые слезы капают с неба, прилипая к бороде, смешиваясь с
горячими человеческими от невидимой тоски по ушедшей сказке. Дворники убирают
снег, скрипя лопатами, гарцуя вольными танцорами, отплясывая па за па. Изо рта
у них выходит пар, в сердце пожар, под сердцем ранний завтрак и пальцы деревенеют
от холода, но они рады. Их греет то, что они музыканты с деревянными фанфарами
первыми приветствуют маршем ранний снег и хозяйку зиму. Уберут аллею, не тронув
деревья в драгоценных мехах, разойдутся по домам, будут пить горячее молоко
с медом, сидя на кухне и также смотря в окно, восхищаясь чудесным. Вернуться
в теплую постель и закутав нос в одеяло и запах твоих волос, смотреть на тебя
спящую, ровно дышащую. Слышать, как бьется твое сердце, похожее на море. Никто
не может удержать морские волны: ни берег, ни ветер, ни рыбак - всегда свободное
оно волнуется. Всегда разное: иногда озорное, как щенок, недавно открывший глаза
и смело шагнувший на путь познания, донкихотски сражаясь с пылесосным шлангом;
иногда игривое, как смелый лев рычащее, а то урчащее как львица, пригретая полуденным
солнцем; милое, нежное как млечный путь, загадочное, как детективы Агаты Кристи;
порой топающее ножкой и насупливо хлопающее длинными ресницами, под которыми
притаились и прощение и обида; никогда не скучающее, порой такое грустное, что
у самого сердце от тоски ноет и хочется подойти обнять крепко-крепко и защитить
от всего на свете; рассыпающееся серебряными брызгами смеха и улыбок; уносящее
песнями в даль, всегда разное и всегда любимое, окунуться и кричать на весь
мир - "Море, ты великолепно". Ловить твое неслышное, легкое дыханье
розы, вдыхать аромат и быть уносимым в мечту. Прикрыть немного глаза и легонько
подуть на лепесток твоей алеющей щечки, словно зима прошла, появились подснежники
- первые весенние вестники на лужайке водят хороводы. Поцеловать. Провести тихонько
ладонью по белому лбу, убрать спутанные волосы, сидеть рядом и смотреть на Ангела,
боясь моргнуть, боясь вздохнуть, чтобы ты не улетела, не растаяла виденьем.
Ты проснулась, открыла глаза, улыбнулась навстречу и счастливый я иду варить
черный кофе, напевая мотив.