1.

Наступило утро. Когда ребята проснулись, они заметили, что палуба не вибрирует, как обычно, в трюме была тишина.
- Что - то не так, - первым нарушил молчание Иван.
- Пойдем наверх, посмотрим, - предложил Алексей. И они поднялись на верхнюю палубу. Там Леха с Иваном увидели, что корабль стоит на месте. Сначала они подумали, что уже пришли в Латакию и стоят в порту. Но, обойдя весь корабль по борту, не увидели вокруг никакого напоминания о береге. Вокруг была одна вода.
У проходящего мимо корабельного моряка Иван спросил:
- В чем дело, почему стоим?
- Ждем разрешения от Сирии на вход в территориальные воды. Как только получим добро, снова пойдем, - ответил моряк.
- А долго, это разрешение ждать? - спросил Алексей.
- Когда как, может час, а иногда и побольше.
Но долго ждать, нашим друзьям не пришлось. Примерно через пол часа, двигатели заработали и корабль вошел в территориальные воды Сирийской Арабской Республики.
Веселые дни для Алексея и Ивана закончились. Впереди их ждали тяжелые будни военно-морской службы. В подавленном настроении моряки спустились в трюм. Там их уже ждал мичман Подплето.
- Так, матросы, собирайте аттестаты (вещмешки) и через час жду вас в своей каюте, - приказал мичман и направился к выходу.
Ребята выполнили приказания, и в назначенный срок были у каюты Подплето. Иван постучал в дверь.
- Да, заходите, - раздался голос мичмана. Они вошли внутрь. Мичман сидел на диване и закрывал чемодан. Чемодан закрываться не хотел. Молния на нем все время раскрывалась. Первым сообразил Иван, он подошел к мичману и сказал:
- Товарищ, мичман, разрешите помочь.
И, не дожидаясь положительного ответа, помог ему застегнуть чемодан.
Мичман, улыбаясь, похвалил Ивана:
- Ну, молодец Пэдуре. Таким как ты, я думаю, к службе долго привыкать не придется.
Потом перевел взгляд на Лешу и добавил:
- Вот, Переверзнев, тебе надо брать пример с друга. Такие матросы, как он - это будущая гордость нашего Военно-морского флота, мотай на ус.
Леха немного обрадовался за друга, но не понял, что ему мотать и тем более на ус. Усов-то у Алексея и в помине не было. Поэтому ему ничего не оставалось, как ответить:
- Так точно, товарищ мичман.
Подплето, не обращая внимания на ответ, сказал:
- Все, пора идти на пересадку. Вперед к трапу шагом марш!
Иван и Алексей вышли из каюты.

2.

Когда они пришли к трапу, там уже стоял катер. Подплето с матросами спустились в него, затем к ним присоединилось еще несколько моряков и офицеров. Баркас отошел от корабля и направился в сторону стоявшего на рейде крейсера "Жданов". Леша последний раз посмотрел на корабль, который открыл для него столько интересного и необыкновенного в его жизни. Мысленно попрощался с ним и пожелал ему счастливого плаванья. Потом перевел взгляд на крейсер "Жданов". Приближаясь к крейсеру, Леша с большей силой стал чувствовать волнение и беспокойство.
"Жданов" оказался не такой уж маленький, как казался издалека. Это был огромный крейсер, такой большой, каких Алексей никогда не видел. По размерам он превышал в два раза" Виктор Котельников". Крейсер излучал какую-то непонятную энергию, которая заставляла человека, впервые увидевшего его, дрожать. Да, да именно дрожать. Было в нем что-то угрожающее и пугающее. А шаровая окраска корабля как бы придавала ему какую-то таинственность. Казалось, что это был не корабль, а самая настоящая крепость на воде. И когда баркас пришвартовался к трапу крейсера, Леха поник головой. Страх перед кораблем сломал его окончательно. Тело и язык Алексея были парализованы. И не только Алексея, а также и Ивана. Потому что Иван стоял возле Лехи с открытым ртом.
Из этого состояния им помог выйти крик мичмана Подплето:
- На крейсер, марш!
Моряки моментально пришли в себя и, схватив аттестаты, стали подниматься по трапу. На верхней палубе крейсера Подплето приказал Леши с Иваном следовать за ним. Пройдя по левому борту несколько метров, они поднялись по трапу и остановились возле открытой двери. Навстречу из помещения к ним вышел матрос. На вид он был небольшого роста, крепкого телосложения, но самое главное, что запомнил Леха, это то, что он был конопатый, и у него были большие черные усы. Моряк подошел к мичману и сказал:
- С прибытием, товарищ мичман. Как отдохнули от нас?
-Спасибо. Хорошо отдохнул. Вот вам молодое пополнение привез. Прошу любить и жаловать: матрос Переверзнев и матрос Пэдуре, - ответил мичман и показал рукой на Леху и Ивана.
- Ты их, Сергей, отведи в кубрик и обеспечь всем необходимым. А я пока пойду отнесу свои вещи, потом к вам зайду. Они будут у нас, в группе ПВО.
- Хорошо, товарищ мичман. За них не волнуйтесь, примем, обогреем и спать уложим.
- Греть их не надо, здесь и так слишком тепло, а вот покормить не забудь.
- Будет сделано, товарищ мичман, - сказал матрос и отдал мичману честь.
Подплето похлопал Сергея по плечу и сказал:
- Давай, Холба, займись ими сам - это твоя смена будет. Чем быстрее выучишь их, тем лучше для тебя.
После того как мичман ушел, матрос повернулся к молодым матросам и произнес:
- Ну, пошли знакомиться.
Он первым вошел в помещение, Леха с другом последовали за ним. Пройдя несколько метров по коридору, они свернули направо, и оказались в небольшом кубрике. Кубрик на "Жданове" очень отличался от кубрика на "Котельникове" своим размером. Он был раза в три меньше. В нем вмещалось всего десять коек.
Когда моряки зашли внутрь, Холба объявил по кубрику, что пришли духи.
Жители кубрика стали медленно сползать с коек. Через некоторое время на Лешу с Иваном посыпались вопросы. Вопросы не отличались своей оригинальностью. В основном спрашивали, как звать и откуда родом. Но к разочарованию наших героев земляков в кубрике у них не оказалось. Весь день молодые отвечали на вопросы. К ним приходили моряки из соседних кубриков и тоже расспрашивали их.
Немного освоившись на новом месте, Леха с Иваном тоже стали задавать им вопросы об эскадре и о службе. И они узнали много интересного. Штаб Средиземноморской эскадры состоял примерно из ста человек, половину офицерский состав, а остальную срочники (матросы срочной службы). В составе эскадры было пять групп: группы ПВО, Управления, ГМС (гидрометеослужба), Связи и Осназ (разведки).
ПВО занималась воздушным пространством на всей Средиземке, ГМС - отвечала за погоду, Управление - это печатники, секретчик и чертежник карт, чем занималась связь и Осназ - нетрудно догадаться. Еще молодые узнали, что если они будут служить без замечаний, то обязательно получат два отпуска на Родину - здесь было так принято. Единственная группа, в которой почти не давали отпуск это группа связи. У них был начальник - капитан второго ранга Сушко. Для него матрос был не человек, а средство для повышения своей карьеры. Служба у них была тяжелейшая, они стояли на вахте шесть часов через шесть, и так три года, находясь в открытом море. А в те шесть часов, когда им надо было отдыхать, Сушко делал построения и орал на них. Он по жизни был недоволен своей командой. Этим ребятам можно было только посочувствовать. К концу службы от постоянного недосыпания у многих "съезжала крыша".
В группе ОСНАЗ или Разведке была очень страшная годковщина. Страшнее чем на "Котельникове". Но эта группа была не постоянно в эскадре. Побыв в море полгода, они уходили в Севастополь на базу, а на корабль приходила замена.
Их даже штабная команда за своих не считала, хотя отношения между моряками были хорошие.
Группа ПВО - оказалась самой нормальной группой. И начальник в ней по рассказам был неплохой, да и моряки, по первому представлению, Алексею понравились. Они были спокойнее и радушнее чем на "Котельникове"
Первый день на крейсере прошел для друзей незаметно и спокойно. Когда Алексей засыпал он не испытывал ни малейшего волнения и страха, команда с которой предстояло служить очень понравилась. По крайней мере, это было его первое впечатление.
3.

Но первое впечатление оказалось обманчивым. В очередной раз Алексей убедился, что на корабле легкой службы не бывает. Уже наследующий день годки группы ПВО объявили молодым, что через месяц они должны стоять на вахте. Для этого было необходимо сдать им экзамен. А чтобы это сделать, им надо совсем немного. Это выучить наизусть обязанности, знать название и вооружение всех советских кораблей, запомнить тактико-технические данные всех самолетов капиталистических стран, уметь кодировать сетку ПВО. Запомнить наизусть около ста ВЗД (воздушное донесение- набор трехзначных цифр, обозначающих какое либо название или действие), ВЗД передается радистом для оповещения всех кораблей в Средиземке. Кроме всего этого - уметь быстро определять скорость летящего самолета и его тип. Все это для Алексея с его багажом знаний и слабой памятью казалось невыполнимой задачей. Поэтому через пару дней своего пребывания на "Жданове" наш друг совсем приуныл. И если бы в группе ПВО не оказалось еще одного молодого матроса, на которого выпала такая же доля, что на Ивана с Алексеем, наш друг наверняка бы не выдержал такой нагрузки на свою голову. Потому что если Леха что-то не запоминал, вечером Холба напоминал ему сильным фофаном.
Но, кроме Лехи и Ивана, в группе ПВО оказался еще один такой же дух. Звали его Ганс. Никто даже толком не знал его настоящего имени. Он был единственным моряком в эскадре родом из Латвийской ССР. А так как в советское время на флоте тех, кто из Латвии считали немцами, его прозвали Гансом. Вначале он сопротивлялся этому прозвищу и объяснял годкам, что он не латыш и не немец, а по паспорту русский. На что годки коротко ответили:
-Ганс, бьют не по паспорту, а по морде. Понял?
И он сразу же понял, что сопротивление бессмысленно и смирился со своей кличкой, более того она ему стала нравиться. Так он и стал для всех моряков штаба эскадры Гансом. Только мичмана и офицеры штаба называли его по фамилии - Аболтыньш.
Лехе Ганс понравился, он был веселым человеком, несмотря на то, что ему очень доставалось от годков. Вернее, от одного годка. Холба Ганса ненавидел. Он прихватывал его, где только мог: заставлял искать сигареты, каждый вечер проверял его знания. И если Ганс ошибался (из-за волнения) в ответе, Холба с огромным удовольствием отпускал ему грехи в виде сильного фофана или удара в грудь. Другие годки относились к молодым неплохо, по крайней мере, просто так их не гоняли, а вот Холба это было, что-то похожее на Радченко.
В общем, Ганс был спасением Алексея: если бы не он, Лехе бы достались все фофаны от Холбы, а так они их поделили с Гансом пополам. Пополам, потому что Ивана никто не бил. Ивану повезло больше всех, он умел играть на гитаре. Поэтому, когда всех учили уму-разуму, он в это время по просьбе других годков пел песни под гитару. Особенно его любил слушать Сергей Холба, а что любил Холба, приходилось любить всем в кубрике. Сергей у них был единственным, кому оставалось служить меньше полугода.
Был в группе еще один молодой матрос - Сергей Буцулько. Он был радистом в группе ПВО. Но его почти никто не прихватывал. Сергей был радистом и на вахту стал сразу, поэтому учиться ему не надо было. Бывало, правда Холба и его иногда "наградит" фофаном, но это было редко и только тогда когда в кубрике не было Лехи и Ганса.
Всего в группе вместе с молодыми матросами было 10 человек. Кроме Переверзнева, Буцулько, Пэдуре, Ганса и Холбы было еще 3 подгодка: (отслужили 2 года) Александр Ашихмин, Сергей Федоров, Андрей Бойко и 2 полтарашника: (отслужили 1,5 года) Евгений Кубай, Андрей Михайлов. Кроме этого, в состав группы ПВО входили еще два мичмана: Подплето и Бидяк, а также два офицера: капитан первого ранга - Левченко и капитан второго ранга - Смертинюк. Это была флагманская команда, которая отвечала за всю воздушную обстановку в Средиземке. В Средиземном море находилось множество советских кораблей, разбросанных по разным точкам (место в нейтральных водах, где постоянно дежурят корабли), и все они подчинялись штабу эскадры. Задача группы ПВО была контролировать несение дежурства ПВО всех этих кораблей. Но самое главное, чтобы во время несения дежурства не пропустить в точку незамеченный иностранный самолет. Каждому кораблю по окончании боевой службы (служба в море) ставилась оценка, и эта оценка напрямую зависела от этой группы. Во время несения вахты матрос штаба эскадры мог спокойно отчитать любого офицера из стоящего рядом в точке корабля. При этом офицер даже не догадывался, кто его ругает. Для сообщения между кораблями существовала связь УКВ. А чтобы запутать капиталистов у каждого корабля был позывной. У флагмана позывной был постоянный - "Мустанг".
Чтобы руководить действиями кораблей в точке, моряк группы ПВО должен был быть хорошо обучен. И если молодой матрос не смог своевременно встать на вахту, то его списывали на берег. Хотя служба на берегу была в сто раз легче морской, для матроса это было самое страшное наказание. Почему моряки так боялись этого, никто не знал. Наверно этот страх служить на берегу впитывается в душу моряка вместе с надетой на него тельняшкой, с первым выходом в море или с глотком соленой воды. Море - это наркотик, и выйти из его зависимости также трудно, как трудно выйти из зависимости от наркотика. И если человек, побывавший в море, долго его не видит, у него начинаются ломки. Почему моряк, придя с рейса, напивается? Потому, что пьяница? Нет, потому, что ему на земле не хватает самого главного - моря.
Леха очень хотел стать настоящим моряком и, хотя он был немного глуповат, перспектива быть списанным его не устраивала. И то, что его часто гонял Холба, пошло ему на пользу. Чтобы не получить лишний фофан Алексей все свободное время учился. У него был хороший напарник - Ганс. Они, чтобы легче запоминалось, учились вместе. Леша проверял Ганса, а Ганс Леху. Так с горем пополам через месяц они успешно встали на вахту. Хоть Ивану было легче, он тоже не отстал от них и успешно сдал экзамен годкам.

4.

Но до того, как они стали полноправными членами группы ПВО, на "Жданове произошло много интересных и веселых событий. Первое событие это сход молодых матросов в порт Латакия. Они вовремя попали на "Жданов". В это время, как раз составляли списки пятерок для экскурсии в город. Леха попал в первую пятерку. В нее входили кроме него: мичман Подплето, Ашихмин, Федоров и Кубай. Четыре часа они ходили по Сирийскому городу. Такой радости, которую испытал Алексей, у него не было никогда в жизни. Тем более, что у Кубая был с собой фотоаппарат, и он сфотографировал Алексея на фоне иностранной машины. И теперь Леша с нетерпением ждал, когда Кубай сделает ему фотки.
"Жданов " простояв в Латакии две недели, снялся с якоря и отправился в точку 52, или как ее называли моряки - в "Селивановку". В честь командира эскадры контр-адмирала Селиванова. Точка находилась в нейтральных водах, недалеко от границы Египта и Ливии. Это было постоянное место дислокации Средиземноморской эскадры. Во время перехода произошло еще одно трагикомическое событие.
Один корабельный матрос, Петр Яковенко, отслуживший почти три года, решил перед гражданкой сбросить лишний вес. В этом нет ничего удивительного, все хотят выглядеть хорошо. Ну вот, так, как он хотел сбросить вес побыстрей и с большим эффектом, то решил это сделать в бане с помощью гантелей. Но во время работ на корабле этим делом заниматься запрещено. Поэтому Яковенко попросил своего друга банщика Виктора Чекана закрыть его на замок, а через пол часа выпустить. Почему через полчаса? Потому что подача пара открывалась и закрывалась снаружи. И если находится длительное время в закрытой бане, то можно задохнуться.
Виктор закрыл его в бане, открыл пар и пошел в кубрик. Петр взял в руки гантели и стал выполнять физические упражнения для сброса веса. Примерно через минут сорок ему стало очень жарко. Петр положил гантели и стал ждать, когда его откроют. Но дверь не открывалась. Так как пар стал его уже щипать, он почувствовал тревогу и начал стучать, что есть силы в дверь - может, кто услышит и откроет. Но дверь была шумо-водонепроницаемая, поэтому его никто не услышал. Через два часа Яковенко начал задыхаться, кожа у него стала как у вареного рака. А друг его в это время сладко спал в люльке (кровать). И если бы не дневальный, который, проходя мимо банщика, зацепил случайно его ногой, сварился бы Петр в бане как пить дать. Банщик, вскочив с люльки, с ужасом посмотрел на часы - прошло три часа, как Петр сгоняет вес. Виктор помчался открывать друга. Он успел вовремя, Яковенко был без сознания, но еще жив. После этого случая Петр действительно похудел, и намного, а кожа его приобрела красивый красный оттенок. За этот цвет кожи его прозвали "индейцем", а его друга старпом превратил из старшины второй статьи в простого матроса. И ключи от бани передали другому моряку.
Яковенко же старался как можно реже выходить из кубрика. Потому, что при встрече с ним его одногодки всегда говорили ему:
-Петя, что-то ты потолстел, пора бы пару килограмм сбросить. Пойдем в баньку.
И, не дожидаясь ответа, дружно хохотали.

5.

Переход крейсера из Сирии в точку 52 прошел спокойно, если, конечно, не считать случая с Яковенко. Погода во время похода была отличной, а море необычайно спокойное. Впервые Леха увидел своими глазами американский самолет. Это был палубный штурмовик "Корсар". Недалеко от Кипра он сделал облет "Жданова". Причем делал это так близко и низко, что Леха смог разглядеть летчика в кабине самолета. Корсар пролетал почти на уровне палубы корабля. Лехе даже стало как-то не по себе от близко летящего самолета.
-А вдруг он упадет на корабль?- подумал он.
Но Корсар, сделав несколько облетов крейсера, развернулся и скрылся за горизонтом.
Прибыв в точку "Жданов" встал на якорь. В точке было еще несколько кораблей кроме него. Это большой противолодочный корабль "Украинский комсомолец", сторожевой корабль "Смелый" и буксир "МБ-30"
Через несколько дней после прибытия командир корабля объявил, что разрешит в воскресенье команде искупаться в Средиземном море. Команда приняла объявление командира на ура. Все стали готовиться к купанию. Командование перед купанием предприняла все меры безопасности. Вдоль борта была опушена в воду сетка. Чтобы акулы не напали, и чтоб никто не смог утонуть.
И вот наступило долгожданное воскресенье. Матросы небольшими группами стали купаться в море. Алексей очень хотел искупаться в Средиземке, чтобы потом рассказать в поселке об этом. Но, к сожалению, эта его мечта так и не осуществилась. Когда очередь купаться подходила к его группе, вдруг один из моряков стал тонуть. Его, правда, успели вытащить и сделать искусственное дыхания, но купание прекратили. Этим моряком оказался узбек из БЧ-5, фамилию и имя которого было не то, что запомнить, выговорить невозможно. Оказывается, он даже плавать не умел. Командир БЧ-5 спросил его потом:
-Зачем же ты олух полез в воду, если плавать не умел?
- А я хатэл патом в ауле сказат, что в морэ плаваль, - на ломаном русском ответил матрос.
И после этого отчаянного поступка узбека, на эскадре купание было запрещено навсегда. И Алексей так и не разу не окунулся в воду Средиземного моря.
В Селивановке наш герой впервые встал на вахту. Встать на вахту - это не означало избавиться от учителя Холбы. Сергей все равно часто навещал молодых помощников дежурного ПВО и с улыбкой на губах раздавал щелбаны Гансу и Лехе.
Алексей заступал на вахту помощником дежурного по ПВО. С ним также заступали в пост ПВО один планшетист, это был корабельный матрос, дежурный - офицер и еще оператор РЛС. (Радиолокационная станция) Дежурным был старший лейтенант Овчинников. Очень хороший человек и офицер. Единственный его недостаток это то, что он любил шутить. Особенно Овчинников любил подшучивать над глупыми матросами.
А их он узнавал сразу. У него был нюх на них. Вот и Алексея Овчинников вычислил буквально в первую вахту. Познакомившись с Лехой и узнав, откуда он родом, лейтенант спросил:
-Переверзнев, а в вашем лесу крокодилы водятся?
-В нашем нет, а в соседнем не знаю, - волне серьезно ответил Леха.
Через несколько секунд Алексей услышал, как за сеткой ПВО на пол с хохотом, держась за живот, упал планшетист. Леша удивленно посмотрел на Овчинникова. Лейтенант серьезным голосом сказал:
-Не обращай внимания, у него припадок от долгого пребывания на корабле. А ты молодец умеешь хорошо отвечать на вопросы. Думаю, мы с тобой сработаемся, - похвалил дежурный Леху и сел в свое кресло.
Через неделю, заступая на вахту с 12.00 до 16.00, Овчинников пришел в пост и увидев там сидящего Леху, обратился к нему:
-Слушай, Алексей не в службу, а в дружбу, помоги мне. Я только, что из санчасти пришел и забыл там, в спичечном коробке три молекулы. А без них, я как без сердца. Будь добр, принеси мне молекулы.
Леха обрадовавшись, что к нему обратился по имени офицер, с радостью произнес:
-Конечно, какие проблемы, уже бегу.
И скрылся за переборкой. Подойдя к санчасти, он постучал в дверь. Кто - то внутри ответил:
-Да!
Алексей зашел. Перед ним сидели два мичмана. Один из них спросил:
-Чё надо?
Алексей тихо ответил:
-Тут у вас старший лейтенант Овчинников в спичечной коробке три молекулы оставил, можно забрать? Он просил меня принести.
Глаза у мичманов приобрели вид больших шаров. Несколько секунд посмотрев на Леху, один из них покраснев, закричал:
-Ты, что придурок над нами издеваться пришел? Мы из тебя сейчас молекулу сделаем, если не уберешься отсюда.
Леха по их виду понял, что может в самом деле превратиться в молекулу (что такое эта молекула, было для него загадкой) и пулей выскочил из санчасти.
В посту Алексея встретили дружным хохотом. Причем смеялась вся вахта во главе с Овчинниковым. В течение недели эта новость дошла до группы ПВО. Холба, послушав историю про молекулу, смеялся долго. Потом посмотрел на Леху и зло произнес:
- А ты оказывается еще дурней Ганса. Ну, повезло мне, попалась замена на мою голову. С такими, как вы ребята, я раньше декабря с корабля не сойду. А если это будет так, я вам не завидую. Вы у меня тогда узнаете, что такое ад и когда туда попадете (в настоящий ад), будете себя чувствовать как в раю. Понятно?
-Понятно, - грустно ответил Леша, и глаза у него заблестели от слез.

6.

Больше всего в море Алексею нравилось то, что морякам давали после обеда отдыхать. Ну, как этим случаем было не воспользоваться. И однажды Алексей, Ганс и Иван решили после обеда позагорать на баке. До построения у них было в запасе целых 45 минут. Друзья сняли с себя тропички (форма одежды), постелили под себя и легли на спину. Но так как они были молодые матросы (а молодые всегда хотят спать), то мгновенно заснули. Только команда "на построение" разбудила усталых карасей. Ребята вскочили на ноги и стали одеваться. И тут Леха заметил ужасную картину. Все его друзья были красные от загара. Причем получилось так, что Иван заснул, скрестив руки на груди. От этого у него остались белые полосы на груди, Ганс спал, накрыв глаза чепцом (морская шапка, типа пилотки с козырьком) и у него загорело пол лица. Алексей все сделал правильно, поэтому все его тело приобрело темно красный цвет. Вот такими разноцветными моряки пришли на построение. Сергей Холба, увидев трех загорелых карасей, почему-то разозлился:
-Вы чё, духи, оборзели? У вас загар лучше, чем у меня. Вам чё, нечем после обеда заняться? Ничего, я вам придумаю занятие. Вы у меня теперь после обеда до построения в гальюне загорать будете.
И, посмотрев на голову Ганса, добавил:
-Ну, немец, для тебя я сделаю исключение. Ты у меня сразу после построения пойдешь осваивать это дело. Марш в строй!
Друзья с грустным выражением лица встали в строй. После этого случая у них больше не было времени загорать. Вместо загара они по очереди драили палубу в шабном гальюне. И это продолжалось до самого схода Холбы с корабля. Им повезло, что Сергей ушел домой в середине октября, а не в конце декабря. Хотя, в этом, в какой то мере, "виноваты" были они. Своими стараниями и успехами на вахте молодые моряки немного облегчили себе службу. И, хотя Алексею было необычайно трудно осваивать специальность помощника дежурного по ПВО, все-таки он изучил и это дело. Многого Леша не понимал в своей должности, поэтому старался кое- что заучить наизусть, не вникая в подробности. И это ему удалось. Худо-бедно, но он стоял на вахте без замечаний, чем даже заслужил уважение годков. Александр Ашихмин даже как-то сказал Ивану:
Вот, смотри Пэдурэ, твой друг дурак дураком, а на вахте стоит без замечаний и сетку ПВО лучше тебя кодирует. Так что бери пример с друга.
После этих слов Леши стало тепло на душе. Еще бы, его первый раз на корабле похвалил годок - это было приятно.
Как только Холба ушел в Союз (т.е. домой), в группе ПВО воцарилась спокойная служба. Старшими в кубрике стали три годка: Ашихмин, Федоров и Бойко. Это были очень хорошие ребята, которые никогда по пустякам никого не обижали. Служить молодым стало намного легче и приятней. К ним в кубрике относились хорошо. Единственное, что требовалось от молодых, это следить за порядком и бачковать (мыть посуду). Ганса годки назначили редактором стенгазеты, Пэдуре продолжал веселить всех гитарой, ну а Алексей был просто помощником дежурного по ПВО.
Все было хорошо - служба текла спокойно, и это спокойствие немного расслабило молодых матросов. Но Флот не прощал никогда людям расслабления, поэтому вскоре на горизонте появилась проблема. Проблема приобрела вид годков группы связи. Когда Леха пришел на "Жданов", все годки (а они тогда были подгодками) относились к молодым очень даже неплохо. Никаких трений между ними не было. Но вот когда осенью ушли домой гражданские, новоиспеченные годки группы связи почувствовали свою власть. И эту власть они применили к карасям. Причем, не только к карасям своей группы. Они также стали прижимать молодых из других групп эскадры. Что стало с ними, непонятно. Или на них сказалось длительное пребывание в море, или бесконечные вахты, но факт остается фактом: все они в корне изменились. И изменились в плохую сторону.
Однажды когда Пэдуре стоял на вахте, Леха с Гансом перед отбоем решили покурить. Выкурив по сигарете, они отправились в кубрик. В кубрик Леха зашел первым, и это спасло его. Внутри стояли годки группы связи и несколько матросов из других групп. Алексей успел незаметно прошмыгнуть между ними. А вот Гансу не повезло. Его остановил один из связистов по имени Рашид родом из Казахстана:
-Эй, Ганс! Ты что оборзел? - с гнусной улыбкой сказал он.
И подойдя вплотную к Гансу еще с более отвратительно улыбаясь, спросил:
-Кто перед тобой стоит? А?
-Годок, - ответил Ганс
-Вот умница, правильно-ГОДОК! А, что надо сделать, когда возле годка проходишь? А?
-Добро спросить, - сказал Аболтиньш. (проходя мимо старослужащего, молодой матрос должен спрашивать у него разрешения пройти)
-Ну, совсем молодец! Так почему ты не спросил, а прошел мимо? А?
-Задумался, - сообразил Ганс.
-Задумался. Ай-ай-ай, ну надо же какой задумчивый дух попался. Ну, вот что бы больше не задумывался и уважал годков, сейчас ты нам спляшешь "лезгинку" (грузинский танец).
И продолжая улыбаться, дал указание рядом сидящему с гитарой матросу играть мелодию.
Аболтыньш понял, что влип. Теперь ему оставалось или сплясать танец, тем самым унизить себя или отказаться, тогда его обязательно побьют. Первое его не устраивало и он, несмотря на музыку, продолжал стоять на месте. Рашид увидев упрямство Ганса, не на шутку разозлился. Он так хотел повеселить сослуживцев, а тут какой-то карась все портит своим упрямством.
-А, ну быстро танцуй, - зло приказал Рашид.
-Не умею и не буду, - спокойно ответил Ганс, хотя сердце у него запрыгало от волнения. И он всем телом приготовился к ударам.
-Ах, не будешь, - передразнил его Рашид.
-Не буду! - твердо повторил Ганс, глядя годку в глаза.
Рашид понял, что он проиграл. Концерт не удался. И чтобы не потерять уважение у своих друзей, он что есть силы ударил карася правой ногой прямо в челюсть. Ганс пошатнулся, но устоял на ногах. Левую часть лица пронзила острая боль. Ему захотелось дать сдачи. Но его положение не позволяло это сделать. Тем более, годков в кубрике было больше, и его все равно бы побили.
-Танцуй, гад! - не унимался Рашид.
Аболтыньш продолжал стоять. Рашид обрушил на Ганса серию ударов кулаками. Но Ганс выдержал и их. Неизвестно, чем бы закончилось это выступление Рашида, если бы Ашихмин не остановил его. Александр оттащил годка от карася и приказал Гансу:
-Ганс быстро в люльку (кровать).
Аболтыньш едва сдерживая слезы, отправился к своей койке. Через минуту он уже лежал в ней. Рядом на другой койке, на него с горечью смотрел Леха. Ганс моргнул ему правым глазом. Леша поднял большой палец в знак восхищения.
Это была победа. Пусть маленькая победа карася над годком. Щека и грудь у Ганса болели, но в душе он чувствовал себя победителем. Он еще раз моргнул Лехе и закрыл глаза. Через несколько минут разошлись все годки, так и не посмотрев концерт из-за упрямого карася.

7.

Из всех офицеров, которые стояли на вахте со штабными матросами, Алексею больше всех нравился старший лейтенант Владимир Морщавка. Это был очень жизнерадостный человек лет тридцати восьми. К морякам Морщавка относился не как к подчиненным, а как к друзьям. Правда, до того момента, пока его не отругает начальство. Вот тогда - берегись Морщавки. В это время лучше от него держаться на большом расстоянии. Но если все хорошо, то стоять с ним на вахте одно удовольствие. Когда старлей заступал на дежурство, за ним в пост приходил его подчиненный и приносил продукты. Это были обычно тушенка, сгущенка и хлеб. Причем, офицер все это съедал вместе с матросами, по-братски делясь. "Немного" поев, он шел курить за трубу. Хотя на вахте курение было строго запрещено, тем более возле трубы. Морщавка брал с собой помощника дежурного по ПВО и, закурив, любил повторять:
-Что нельзя другим, то можно богам.
Леша очень любил старлея. И он глубоко в душе жалел, что Морщавка не его отец.
-Вот бы было здорово иметь такого папу, - думал про себя Алексей.
Морщавка всегда делился с матросами сигаретами, потому что сигареты были у него всегда. Однажды Алексей и старлей решили в очередной раз покурить. Взяв сигареты, они пошли за трубу. Сделав несколько глубоких долгожданных затяжек, моряки вдруг услышали звук, чьих то шагов. Буквально сразу же из-за трубы на них вышел сам старпом. Реакция у Лехи и Морщавки сработала молниеносно. Сигареты невидимым движением руки опустились в карманы штанов.
Старпом оглядел стоящих перед ним подчиненных и, узнав Морщавку, спросил:
-Товарищ старший лейтенант, что вы здесь с матросом делаете? Вы же должны на вахте стоять?
-Так точно товарищ капитан третьего ранга! Дежурный по ПВО старший лейтенант Морщавка! Вот провожу разъяснительную работу с молодым матросом. Заснул моряк на вахте.
-Работу надо проводить непосредственно на боевом посту, а не за его пределами. Марш оба на вахту и следите за небом, чтоб ни одна капиталистическая гадина не залетела в точку незамеченной. Ясно?
-Так точно! Ясно! - ответил старлей и поспешил в пост. Леха побежал за ним. Бежал потому, что сигарета уже прожгла ему штаны и принялась жечь кожу на ноге.
Заскочив в пост Морщавка и Леха, принялись тушить свои штаны. Старлей оказался находчивее Лехи. Он схватил графин с водой и вылил его содержимое себе в карман. Леша стал что есть силы хлопать себя по штанам. Через несколько секунд сигареты были потушены. И лишь небольшие дырки на штанах напоминали о неприятном пережитом моменте. Правда, старлей еще около часа ходил с мокрой штаниной. Но, слава богу, никто из начальства к ним не зашел. После этого случая Морщавка больше никогда не курил на вахте за трубой и запретил это делать матросам.

8.

Время на корабле летело с бешеной скоростью. Постоянные вахты, уборка в кубрике не оставляли молодым матросам ни одной свободной минуты. И как-то незаметно в Средиземке наступила зима. Подули сильные ветры, моряки эскадры переоделись из тропической формы одежды в робу. С каждым днем ветры усиливались и усиливались. И, в конце концов, стоять в точке на якоре "Жданову" становилось опасно. Сильный ветер мог сорвать якорь. Чтобы этого не случилось, командир корабля приказал во время сильного ветра сниматься с якоря и дрейфовать вокруг точки. Вот тут-то наступили кошмарные дни для молодых матросов. На корабле началась морская болезнь. У каждой болезни есть свои симптомы, и от любой болезни есть лекарства. Но только не от морской. От нее нет лекарства. Симптомы есть - лекарство еще не придумали. Переносят ее моряки по-разному, одни незаметно и спокойно, другие тяжело и долго. Все зависит от вестибулярного аппарата каждого человека отдельно. Пробыв долгое время в море, любой человек со временем привыкает к качке. Только время это у каждого свое. Поэтому морская болезнь это болезнь в основном молодых моряков.
Из всех молодых в штабе эскадре только два человека перенесли новое заболевание спокойно и без рвоты. Это были Ганс и Леха. Остальные все свое свободное время проводили в гальюне. Как говорят моряки "смотрели в дучку" (тошнить в унитаз). Во время качки никто из них не ел, и вид еды моментально вызывал тошноту. Ганса и Лешу ни капельки не тошнило. Нет, в самом начале было немного муторно, но это неприятное чувство прошло через пару часов. И после этого для них настали самые счастливые дни в эскадре. Им приходилось есть завтрак, обед и ужин за всех своих друзей. Даже некоторые годки не могли кушать. Вот и пришлось Гансу и Алексею уминать колбаску, фрукты и овощи за тех, кто не мог на них смотреть. Все годки в кубрике удивлялись крепкому организму двух карасей. Бойко (а ему тоже было плохо от качки) глядя, с каким наслаждением Леха запихивает себе в рот бутерброд с ветчиной, с досадой сказал:
-Ну ладно, я понимаю Ганса - человек с Прибалтики. Там море рядом, и он наверняка на нем был. А этот олух из Мордовии, где море только на картинках видели. Как он умудряется так спокойно выдерживать этот ужас? Не понимаю.
А Алексей с Гансом, закончив трапезу, шли, как ни в чем не бывало в гальюн курить. Заставляя этим действием стонать лежащего на койке Бойко. Курить, правда, им не хотелось. Во время качки вкус сигарет не чувствуется вообще. Курили просто потому, что привыкли после обеда курить. И удовольствия от этого занятия не испытывали. Им просто нравилось смотреть на шеренгу стоящих над дучками (унитазами) духов. Которых от запаха сигаретного дыма начинало моментально рвать.
Но радоваться друзьям долго не пришлось. Уже через неделю многие молодые стали отходить от морской болезни. И потихоньку рацион у Ганса и Лехи стал уменьшаться. К Новому году почти все моряки штабной команды уже полностью привыкли к штормам.

9.

Кроме несения вахты у матросов штабной команды была еще одна неприятная обязанность. Это - урок политзанятий. Хуже муки для Алексея не было. Мало того, что он ничего в политике не понимал, так его еще заставляли писать конспекты с работами Владимира Ильича Ленина. А работ оказалось не так уж мало. Вот и сидел Леха все свое свободное время за перепиской. Другое дело Ганс - он оказался хитрее всех. Аболтыньш нашел старые работы оставленные Холбой, поменял в тетради обложку и показал их политруку капитан-лейтенанту Галанину. Политрук, пролистав тетрадь, сделал ему замечание:
-У Вас товарищ Аболтыньш не хватает одной работы Ленина.
-Какой? - спросил Ганс.
-"Все на борьбу с Деникиным".
Гансу не хотелось переписывать еще одну работу, поэтому он решил уговорить каплея:
-Ну, товарищ капитан- лейтенант, какой сейчас Деникин. В стране 1983 год развитого социализма. Деникин давно разбит. Зачем же нам эту работу переписывать?
-Надо. Это актуально. И если на следующем занятие не будет у вас работы, будете наказаны. Ясно?
Аболтыньшу ничего не оставалось ответить, как:
-Так точно, ясно.
-Ты вообще, очень много говоришь в последнее время. Лучше бы пример с Пэдуре брал. У него не только все эти работы переписаны, но еще даже лишние есть. Это говорит об его патриотическом воспитании и желании совершенствоваться в боевой и политической подготовке. И если бы все люди такими ответственными были, у нас давно коммунизм был.
Так, что давай Аболтыньш работай, и поменьше философствуй. А то с такими разговорами ты мигом в дисбат попадешь.
Последнюю фразу политрук проговорил угрожающим тоном.
После этого разговора Ганс больше никогда не пререкался с Галаниным. Перспектива оказаться в дисбате его абсолютно не устраивала. На следующее занятие он принес конспект со всеми работами, чем ввел каплея в экстаз. Галанин очень любил исполнительных матросов. А еще больше он любил Ленина. Ленин для политрука это было что-то святое. Ради идей Владимира Ильича он был готов сделать все: умереть, бросить жену (что он и сделал) и даже предать друга (хотя таковых у него и не было). Галанин всегда ходил по кораблю с небольшим томиком Владимира Ильича. А в портмоне держал маленькую фотографию вождя мирового пролетариата. И даже по ночам тайком разговаривал с ним, правда, об этом никому не говорил. Потому, что понимал, что это может делать только он. Другим офицерам это не дано. Каплей считал себя избранным и ходил по кораблю всегда с важным выражением лица. И остальные офицеры с ним разговаривали неохотно. Потому что во время разговора он всегда вспоминал цитаты трех своих богов: Ленина, Маркса и Энгельса. Но большинству офицеров было глубоко наплевать на всех их троих. Их больше привлекали разговоры о женщинах, машинах. Поэтому они всегда избегали встречи с Галаниным. Так и бродил политрук как монах-отшельник по кораблю с потрепанным томиком революционера №1.
Однажды перед Новым годом политрук, зайдя в кубрик, увидел, как Ганс рисовал карандашом боевой листок группы ПВО. Увидев в Аболтыньше задатки несбывшегося Леонардо да Винчи, Галанин попросил его нарисовать новогоднюю стенгазету. Ганс охотно согласился. Через некоторое время политрук принес ему в кубрик краски и кисточку. Галанин попросил годков, не отвлекать молодого матроса от задания. Ганс рисовал весь вечер. В конце концов, к нулям часов(00 часов) стенгазета была готова. Аболтыньш повесил ее на переборку и лег спать. С самого подъема Галанин пришел посмотреть на результат. Но оказалось, что за ночь тараканы (а их на корабле было очень много) съели всю краску. Причем съели так, что невозможно было что- либо различить. Политрук, подойдя к Гансу серьезно спросил:
-Аболтыньш, что это за порнография?
-Где?
-Там на переборке. Это, что по - твоему газета?
И тут Ганс увидел, что с его произведением сделали голодные тараканы.
-Я не виноват, товарищ капитан - лейтенант. Это тараканы.
-Какие тараканы?
-Рыжие, корабельные.
-Вы мне товарищ матрос, голову не морочьте. Если не хотели рисовать, могли бы сразу сказать, а не ломать здесь комедию. Я в вас очень разочаровался, Аболтыньш, очень, - закончил Галанин и с задумчивым выражением лица вышел из кубрика.
Задумчивое лицо каплея означало для Ганса плохую оценку по политзанятиям или переписку дополнительных работ Ленина. А работ за свою жизнь Владимир Ильич написал очень много. Настроение у Аболтыньша было испорчено с самого утра. Тем более, что утро это было 31 декабря 1984 года. До Нового первого года в море оставалось 15 часов.

10.

Леша и его друзья впервые встречали Новый год в открытом море. Это был любимый праздник Алексея. Обычно у себя дома он заранее готовился к этому всенародному празднику. С самого утра, они с мамой убирали в доме, отца у него не было. Потом Леша шел в лес за елкой. Это была традиция семьи - наряжать елку 31 декабря. Причем ставил и наряжал елку сам Леха, а мама в это время готовила новогодний ужин. Когда елка была наряжена, Алексей уходил из дома к друзьям. Возвращался он поздно, за несколько часов до праздника, весь усталый, замерзший, но безумно счастливый. Главное, в этот день казалось, что над их поселком летал какой - то таинственный, неощутимый запах. Запах Нового года. Он чувствовался во всем: в морозе, в блестящем белоснежном снеге и кристально синем, безоблачном небе. И настроение у всех жителей с самого утра было новогоднее. Вся женская половина убирала и готовила, а мужская провожала старый год. Кому из них было тяжелей трудно сказать. Женщины очень уставали, но все равно встречали Новый год. Мужчины, накачавшись самогонкой не все" доживали" до главного праздника. И проснувшись только утром, с горя начинали пить.
Вот и сегодня 31 декабря Алексей, сменившись с вахты, стоял на баке и вспоминал последний свой Новый год на гражданке. Тут к нему подошел Пэдуре:
-Леха, пошли на ют.
-Зачем, - спросил Алексей.
-Там елку новогоднюю поставили, пойдем посмотрим.
Услышав про елку, Алексей поспешил вместе с Иваном на ют.
То, что они увидели на юте, повергло их в шок. Вместо елки Леха увидел какую-то обглоданную сосну. А вместо игрушек на ней висело несколько пойманных кем-то рыбок. Серпантин заменяла металлическая стружка.
-Да, - задумчиво произнес Иван и продолжил стихотворением:
-В лесу родилась елочка,
В лесу она росла.
Попала в Средиземку
И стала вдруг сосна.
Какое-то время они с грустью смотрели на "красавицу" сосну. Но потом Леха подойдя ближе к ней, почувствовал до боли знакомый запах леса. Тот самый запах, о которым он вспоминал несколько минут назад. И, вдохнув аромат сосны, ощутил, как его душу наполняет давно забытое предновогоднее настроение. И ничего, что вокруг было море и жара, а не снег с морозом. Запах сосны вновь вернул его в тот покинутый не по своей воле мир. Мир, который назывался Трофимовкой. Его любимой Родиной, которую он сейчас защищает от капиталистов.
Немного постояв возле новогодней "елки" и надышавшись вдоволь ее ароматом, друзья отправились в кубрик.
В кубрике они застали одного Ганса. Он сидел за баком (столом) и рисовал новую стенгазету, чтобы реабилитировать себя перед Галаниным. Газета получалась еще лучше, чем предыдущая. Леха с Иваном сели рядом и стали смотреть, как их товарищ искусно кистью создавал настоящие произведение искусств.
В это время к ним зашел мичман Подплето. Увидев матросов, он обратился к ним:
-Ребята. Сегодня Новый год. Командование эскадры разрешило его отпраздновать, но в 00.15, чтобы все легли в койки. А чтобы на столе у вас было все по-новогоднему празднично, Вы, Пэдуре и Переверзнев, сходите в ларек и можете выбрать на мое имя любые продукты. Берите все что, считаете нужным - я заплачу.
Затем он подошел ближе и, взглянув на стенгазету Ганса, сказал:
-Молодец Аболтыньш, я и не знал, что ты рисовать умеешь.- Молодец!
Когда мичман удалился, Иван с Лехой пошли отовариваться продуктами. Продукты, сигареты, одеколон на корабле продавали за деньги. Но деньги в Средиземку присылать было нельзя. Поэтому у моряков их почти не было. Единственная возможность получить деньги для моряка эскадры, это привезти их контрабандой. А это уже статья уголовного кодекса. За это можно было загреметь в тюрьму. Но штабников это не останавливало. Поэтому когда кто-то из них уходил в отпуск, на его адрес родители друзей присылали деньги. И когда моряк возвращался на корабль, вез их с собой. У него собиралась очень большая сумма. И если бы ее отобрала таможня, то для этого моряка служба в море закончилась вмиг. Свою морскую робу он поменял бы на тюремную. Но разве может моряка остановить какая-то таможня. Поэтому те, кто отслужил больше года, почти всегда имели наличные. Но у Лехи и друзей их не было, и они с радостью приняли предложение мичмана.
К вечеру новогодний стол ломился от угощений. На нем было все: печенье, конфеты, соки (купленные на деньги Подплето) Так же были экзотические фрукты: бананы, виноград, апельсины, которых раньше Алексей никогда не видел. Все, кто не стоял на вахте, сидели за праздничным столом и ждали, когда придет командир эскадры.
Без пятнадцати двенадцать в кубрик вошел контр-адмирал Селиванов. Он произнес поздравительную речь, пожелал всем успехов в службе и удалился.
Через пятнадцать минут штабная команда подняла кружки с соком и крикнула:
-С Новым годом!
И принялась за угощение. Через пятнадцать минут пришли мичмана групп, проследить все ли легли спать, и нет ли пьяных. Убедившись, что все в порядке они удалились. Кое- кто из годков после этого еще вставал, чтобы выпить одеколон и хоть как-то поднять новогоднее настроение. Но молодые матросы этого уже не видели, они крепко спали после трудного дня.